Марат Хуснуллин: у меня все четко уложено

Новости

Марат Хуснуллин: у меня все четко уложено

Вице-премьер Марат Хуснуллин дал большое интервью ИА ТАСС о строительстве в России.

Сколько у вас в Москве народу было в подчинении, Марат Шакирзянович?

― Если считать структуры с учетом подведомственности (у Мосинжпроекта, например, была крупная инжиниринговая компания), суммарно получится свыше 20 тысяч человек. Это в прямом управлении. Плюс огромный комплекс подрядчиков, сложившийся за годы. Несколько десятков компаний, которые проявили себя, доказав, что умеют строить в Москве. Там еще 200–250 тысяч сотрудников.

У любого мегаполиса есть плюсы и минусы. Недостатков даже больше. Существует определенная специфика. Город плотный, густонаселенный…

Одно дело — тянуть дорогу где-нибудь в чистом поле, и другое — прокладывать там, где ежедневно идут десятки тысяч машин. В Москве мне приходится… извините, оговорился по привычке… мне приходилось принимать решения, учитывая множество факторов: как это, скажем, повлияет на трафик, пассажиропоток. На уровне правительства России с этой точки зрения проще. Но страна, конечно, большая.

― Я имел в виду и аппарат, на который вы могли опираться в мэрии.

― Была выстроена система департаментов. Они тоже напрямую подчинялись мне. Значит, там со мной работало около двух с половиной тысяч госслужащих.

― А здесь подчиненных — 18 человек.

― Да, иная структура управления… Впрочем, любую модель можно организовать эффективно, и людей будет хватать. Скажем, какие-то проекты ведут конкретные министерства, другие относятся к категории межведомственных. Важно сразу задать правильный алгоритм. Вчера вот засиделся допоздна, разбирался, как идет цифровизация в строительной отрасли. Направление прорывное, оно, уверен, способно дать стране колоссальный эффект.

Внутри большой темы есть подпроекты. И каждого руководителя надо заслушивать.

Давно привык работать по принципу "20 на 80". Если не ошибаюсь, это называют законом Парето.

― Просветите, кто это.

― Итальянский экономист и социолог. Он первым установил простой принцип: 20 процентов усилий дают 80 процентов результата.

Поэтому стараюсь любую работу разложить в соответствии с этой пропорцией.

― Например?

― Та же цифровизация. Затрачиваешь относительно немного усилий и получаешь эффект, кардинально меняющий всю отрасль. В первую очередь должна повыситься производительность труда. Если она вырастет на десять процентов, на стройках потребуется на полмиллиона человек меньше. Понимаете? Все просто. Поднимем производительность на 20 процентов, высвободим уже миллион строителей. А сегодня дефицит рабочих рук — один из главных сдерживающих факторов в экономике. Деньги есть, возможности мы открыли, программы запустили, а людей в нужном количестве нет…

Конечно, не получается заниматься только стратегией. Много текущей работы, она и съедает основное время. Бьюсь над тем, чтобы сократить бюрократические издержки, уменьшить согласительные процедуры в строительном цикле, сроки оформления документов, всю эту канцелярскую работу.

― Круговорот бумаг в природе.

― Именно. Если срежем документооборот на треть, экономике строительства это добавит два триллиона рублей в год. Представляете масштаб? Все начнет работать по-другому, производительность труда повысится. Серьезный эффект!

Или другой вопрос — регистрация недвижимости. Вроде простая тема, не все понимают ее глубину. Если выйти на регистрацию в течение дня и в электронном виде, капитализация всей страны поднимется. Скорость движения денег вырастет, повысится оборот недвижимости — продажа, аренда, переоценка, завещание, дарение, залоговая масса в банках… Вся цепочка потянется
Что для этого нужно? Настроить электронные сервисы, поменять отношение людей. Эти мелочи вроде бы невидимы, пока не надо идти за бумажкой и по десять раз слышать отказ... А так отправил в электронном виде документы и за день оформил право собственности. К этому надо стремиться.

― Росреестр теперь у вас.

― Да, он перешел в мое подчинение, когда обсуждались нацпроекты… Я так разложил работу, чтобы видеть весь процесс — от идеи стройки до эксплуатации, включая регистрацию. На этом пути Росреестр минимум трижды задействован. Если его не перестроить, систему не изменить. Председатель правительства Михаил Мишустин хорошо знает Росреестр, сам там работал. Вот Михаил Владимирович и предложил взять ведомство в свой блок, где уже и стройка, и недвижимость, и земля, и развитие городов… Сейчас активно занимаюсь Росреестром. Навожу порядок, добиваюсь максимальной цифровизации сервиса. Неувязок много: разные программы, зоны ответственности… Если все собрать в один механизм, получится по классике — 20 на 80.


― Посмотрел ваши должностные обязанности. Список — мама не горюй. Но строительство по-прежнему в приоритете?

― Нет, все же региональная политика. Это ключ к развитию страны. Главная задача — максимальное количество субъектов Федерации сделать самодостаточными. Сегодня таковых 19. Еще чуть более 20 регионов можно назвать приближающимися к этому показателю. Хотим подтянуть примерно столько же… Есть такой показатель — коэффициент бюджетной обеспеченности. У кого выше единицы, те самодостаточны. Если меньше — значит, регион дотационный. Но из-за некоторых, скажем так, шероховатостей во взаимоотношениях между федеральным центром и субъектами многие не хотят перешагивать заветную единицу…

― Расшифруйте.

― Ну, тем, кто не вышел на нужный уровень, полагаются определенные дотации, субсидии. Если же стал самодостаточным, какие-то выплаты сразу снижаются. Поэтому невыгодно подниматься до единицы, удобнее балансировать в районе 0,9. Мы стараемся это противоречие убрать, чтобы субъекты были заинтересованы выходить на показатель, расширяя налоговую базу и в итоге получая больше собственных доходов, в том числе на софинансирование национальных проектов. У регионов будут развязаны руки, они-то на местах лучше понимают, куда вкладывать. В ремонт дороги или строительство детсада.

Мы из Москвы не должны указывать, что именно делать в каждом конкретном населенном пункте
Наша забота — создать так называемую опорную сеть между регионами. Это 138 тысяч километров дорог, связывающих села, поселки с центрами экономического роста. Вот наша сфера ответственности. А на уровне муниципалитетов мы не должны вмешиваться. Пусть сами решают, они знают потребности людей, понимают, что нужно делать в первую очередь. Но для этого у субъектов должны быть свои деньги.

Поэтому основной блок у меня — социально-экономическое развитие регионов. А стройка… Исторически ей занимаюсь. В Москве 70 процентов времени уделял вопросам создания современной транспортной инфраструктуры. Для огромного мегаполиса это была тема не удобства, а выживания.

В 2011-м мы сделали расчет, что Москва через два года встанет в сплошную пробку. И никакой экономики не будет. А люди начнут из города бежать. Очень опасная штука могла приключиться
Поэтому львиную долю сил тратил на транспорт. И сейчас понимаю: это основа развития связей между регионами. Сами знаете, какая гигантская у нас страна. Не будет сети дорог, нормальной логистики, и России не станет.

Второй ключевой момент — жилье. Это мегапроект. Даже по мировым масштабам. Мы ставим задачу через восемь-девять лет обновить каждый пятый квадратный метр жилья в стране. Его, этот метр, надо построить. У нас, конечно, есть дома, которые стоят по 200–300 лет, но их мало. Средний срок жизни здания в России — полвека. А мы хотим обновить пятую часть. Очень серьезный вызов. С учетом нашей территории. Ладно бы маленькая страна, где живет миллион человек. А тут такие масштабы! Но этот проект — драйвер, он все за собой потащит.

Не зря китайцы программу жилищного строительства уже 20 лет считают локомотивом развития своей экономики. У них 17 процентов ВВП дает именно строительство жилья.

― А у нас?

― В России строительный сектор напрямую приносит семь процентов. С мультипликативными эффектами — 12–13 процентов. Например, когда идет большая стройка, железная дорога активнее перевозит грузы, растет производство стройматериалов, потребление металла…

Каждое рабочее место в строительстве в среднем обеспечивает занятость восьми человек в смежных отраслях. В этом году мы дали самый большой ввод жилья за всю историю страны. Включая Советский Союз
― Сколько?

― Свыше 86 миллионов квадратных метров. Прежде только в 2015-м было чуть более 85 миллионов.

И это, прошу заметить, на втором году пандемии, сильно ударившей по темпам роста. Мы преодолели ее за счет административных мер, финансовой поддержки. Если экономика страны в 2020 году в целом упала на три процента, мы приросли в строительстве жилья и дорог, а значит, в налоговых отчислениях, выручке. Не так чтобы сильно, но для условий пандемии это был хороший результат. И в 2021-м растем. По итогам трех кварталов тренд наметился хороший, идем с плюсом к прошлому году.

Считаю, это результат системной работы. Президент уделяет много внимания теме строительства, что очень помогает. Нам удалось снять вопросы по избыточным процедурам. Из десяти тысяч норм 6 800 стали теперь рекомендательными. Раньше какое-нибудь абсолютно ненужное, ни на что не влиявшее требование регламента было обязательным, и все — его не объедешь. Приходилось тратить время, деньги на преодоление искусственной преграды, существовавшей со времен Советского Союза. Это только утяжеляло строительство.

Сейчас проблему решили. Вижу это, поскольку каждый четверг провожу штаб с участием губернаторов. В обязательном порядке. Если нахожусь в командировке, так ее планирую, чтобы в девять утра по Москве включиться по ВКС из любого населенного пункта, где окажусь в тот момент.

― И сколько регионов обычно участвует?

― Все без исключения. Примерно 75–80 процентов субъектов представлены первыми лицами. Если кто-то из губернаторов не сможет присутствовать, заранее предупреждает. Я веду статистику по каждому. У меня все четко уложено. В конце года делаю светофор, с которым иду к президенту. Он все сразу видит…

― Что за светофор?

― Есть восемь программ, которые мы считаем: строительство дорог, жилья, развитие ипотеки, программа "Чистая вода", снос аварийного жилья... Ну и так далее.

Все регионы я поделил на три блока. Зеленые превышают среднероссийский показатель. Желтые — группа между лидерами и отстающими. В красном секторе те, кто не тянет. Туда нет желающих попадать. На словах можно рассказывать любые сказки, а это — объективный показатель. На стол главы государства кладется бумага, из которой видно, кто из губернаторов как отработал. Все к этому относятся очень серьезно
― Штрафники есть?

― Куда без них? В прошлом году мы жестко сделали акцент на восьми регионах, которые не выполнили обязательства по строительству и ремонту дорог. Двух вице-губернаторов сняли с работы, трех региональных министров, пятерых заказчиков. Как в хорошие советские времена, когда за провал задания увольняли, заставляли сдать партбилеты…
Оргвыводы серьезные. Не справляешься — уходи.

― Получается, вы отвечаете не только за дороги, но и за дураков, Марат Шакирзянович?

― За вторых точно нет. Кстати, не считаю, будто у нас много дураков. Все-таки самая образованная страна.

— Была.

— И остается. По проценту людей с вузовскими дипломами мы по-прежнему лидеры. Такого нет нигде в мире. Думаю, это выражение досталось нам из царской России. С тех пор многое изменилось. Кстати, когда я общался с Ли Куан Ю, создателем сингапурского чуда, он сказал простые, но точные слова: "Ваше главное достояние — не нефть и газ, а люди…"

― Летали в Сингапур?

― Я туда ездил, он приезжал в Татарстан, когда строили особую экономическую зону. Потом в Москве общались.

Поэтому фраза о дураках к нам уже не подходит. Да, плохие дороги пока есть, но, думаю, за пять лет опорную сеть приведем в порядок. Как минимум.

Посмотрите на автотрассу Москва — Казань. Пять лет продолжалось обсуждение: выбирали маршрут, определяли финансовые условия… Наконец, в июле 2020 года решение приняли. Прошло менее полутора лет, а пятая часть дороги готова. Закатана в асфальт. Невиданная скорость для нашей страны! И это при условии, что у нас ничего не было — ни листка документации, ни трассировки...
Я еженедельно веду мониторинг, благодаря аэрофотосъемке вижу всю картину, каждый участок. Работало десять тысяч человек, будет 15. Четыре тысячи единиц техники. Уже половина моста через Волгу построена. Уверен, за три года основной объем работ выполним. Теоретически может быть задержка на пару месяцев, не более. Если, конечно, не произойдет чего-то вопиющего.


― А дальше?

― Президент, увидев, что мы развернулись такими темпами, предложил: "Давайте до Екатеринбурга делать". А там недалеко до Тюмени и Челябинска. Что в результате получим? Скоростную дорогу от Санкт-Петербурга до Восточной Сибири. Если раньше на этот маршрут уходило двое-трое суток, теперь понадобится в два с лишним раза меньше. Не превышая разрешенной скорости 130 километров в час. Четыре полосы, ни единого светофора… Красота!

На мой взгляд, и на Тюмени не надо останавливаться, следует тянуть дальше. Посмотрим, что позволят финансы, оценим возможности бюджета и двинемся в сторону Омска, Новосибирска.

Такие инфраструктурные истории дают колоссальный мультипликативный эффект. Есть формула, рассчитывающая, как скорость передвижения грузов и людей влияет на экономический рост. Например, в масштабах Москвы снижение среднего времени в пути на минуту приносит в городскую казну несколько миллиардов рублей за год. И это, повторяю, цена одной минуты, выливающаяся в миллионы сэкономленных пассажирами часов!

Почему в мире не дают расползаться городам? Когда мегаполис становится слишком большим, он теряет экономическую привлекательность. Затраты на дороги, инфраструктуру, строительство, их содержание значительно возрастают.

― Значит, история с Новой Москвой — ошибка?

― Нет, в той ситуации не оставалось выбора, столица оказалась заперта… У Москвы был колоссальный инвестиционный потенциал, но он стал несбалансированно выплескиваться за пределы МКАД в виде строительства там нового жилья, что лишь увеличивало дорожные пробки и ухудшало ситуацию.

― И вы выпустили пар?

― Да, но в нужном направлении. Параллельно мы решали другой ключевой вопрос, строя Московский центральный диаметр, наземное метро, связавшее ближайшее Подмосковье и столицу в один транспортный каркас. Теперь из пригорода можно доехать до центра за 25 минут на комфортабельном поезде. И это сразу меняет ментальность человека, его решение, где жить. Надо ли ломиться в пределы Садового кольца?
И для Московской области колоссальный плюс. Человек может спокойно оставаться жителем — условно — Апрелевки и без проблем работать в Москве.
Нет, экономически это очень выгодное решение. Развитие конгломерации — важнейшая тема…

― Об этом еще поговорим. Хочу тему Москвы закрыть… Точнее, раскрыть. Вы не раз повторяли, что гордитесь, как удалось развязать транспортный логистический узел, грозивший коллапсом. Но разве менее значима была ревизия строек, с которой вы начинали, перебравшись в столицу из Казани?

― Соглашусь. В первые два года нам пришлось, по сути, остановить инвестиционное строительство в Москве. Это было очень тяжелое решение...
Мы с Сергеем Собяниным тогда провели большое количество штабов и решили, что надо взять паузу. Новые стройки, особенно транспортные, без снятия существовавших проблем продолжали, как тромбы, затыкать сложившуюся инфраструктуру. Например, площадь Тверской Заставы перед Белорусским вокзалом, где хотели построить огромный торговый центр. Мы никогда не развязали бы этот узел, убили бы насмерть центр города. Но что значит — остановить стройку? Люди купили землю, спроектировали, вложили деньги. С каждым инвестором мы искали варианты компенсации. С одними договорились, с другими судились. Но базово почти на 100 процентов расшили ситуацию. И занялись транспортной инфраструктурой.

полная версия интервью: https://tass.ru/top-officials/13278741?fbclid=IwAR1uLUFylJiS8VUu_osHzeHlCoJwLra7_LT_CxMhvVx61-it7_Wi...
Вернуться к новостям